Соломенная сторожка занимала особое место в мои детские и юношеские годы в моей модели мира. Местность со столь романтическим названием располагалась в "чуждом" ( по Бахтину и Брейгелю) для меня мире - за железной дорогой, естественно разделившей "свой" и "чужой" миры. Но в отличие от барачных городков этот "чужой" мир был для меня чрезвычайно притягательным. Соломенной сторожкой назывался старый дачный поселок за железной дорогой, пространство которого было ограничено Старым и Новым шоссе, Дмитровским и Астрадамским проездами. На этом пространстве сохранились еще в 1950-х годах частные дачи со своим ни на что не похожим бытом. В сумерках в любую погоду, особенно под мелким моросящим дождиком, я любила прогуливаться вдоль этих дач, пытаясь заглянуть в освещенные окна, сквозь которые иногда можно было рассмотреть фрагменты старинных интерьеров. Кто в них жил когда-то , кто живет сейчас? Все эти вопросы тогда оставались для меня неразрешимыми. В подобных размышлениях я добиралась до самой таинственной дачи, которая находилась на углу Нового шоссе и Астрадамского проезда. Она была окружена сплошным забором, над которым в сумерках возвышались гигантские головы и рука с занесенным мечом. Иногда в щелку в заборе или около ворот можно было просмотреть большой усадебный дом с колоннами. При небольшой доле воображения вполне можно было принять это место за замок какого-то огромного людоеда или циклопа. За всю свою жизнь, проезжая мимо часто уже во взрослом возрасте, я так и не увидела ни разу открытых ворот и входящих или выходящих людей. И до сих пор эта дача притягивает меня своей недоступностью.
Мне пришлось достаточно покопаться , чтобы хотя бы примерно осмыслить феномен Соломенной сторожки. И началась эта раскрутка с рассказа известного писателя В.Короленко " Прохор и студенты", который в 1870-х годах , будучи студентом Петровской сельскохозяйственной академии, проживал в этих местах : " Выселки, где проживал Прошка, находятся под Москвой, в соседстве с одним высшим учебным заведением. Заведение это, с дорогими выпуклыми стеклами, с "дворцом", с музеями, лабораториями и парком, раскинулось над широким прудом, ближе к Москве. Выселки скромно отодвинулись на другой берег пруда, спрятавшись среди жидкого ельника... Домики, или, по-местному, "дачи", стояли кое-как, врассыпную, вокруг небольшой площади, у пруда. От академии ведет к Москве шоссированная дорога. Начинаясь тотчас за последним академическим зданием, она стрелой пробегает между двух стен густой еловой и сосновой рощи. За четверть версты от академии начинались дачи, разбросанные кое-где по сторонам дороги. Еще версты через две выглядывал из веселого березняка последний домик, окна которого светили в темные ночи на обширный пустырь. У ворот этой дачи стояла будка, в коей, по слухам, предполагался ночной сторож, существо в точном значении слова мифическое, так как его никогда никто не видел
Наконец, еще четверть версты -- и запоздавший путник достигал так называемого "перекрестка". Дорога расходилась: одна ветвь сворачивала под прямым углом влево, к Москве, что и значилось на тонкой дощечке, прибитой к толстому вертикальному столбу; другая вела вправо, к парку со многими увеселительными заведениями, что опять-таки указывалось перстообразною дощечкой. Третья доска протягивалась назад, к академии. На каждой доске днем можно было прочитать соответствующие надписи, и кто-то к ним прибавил свой комментарий. На столбе ножиком было нацарапано: "Пойдешь налево -- кошелек потеряешь, пойдешь направо -- оберут, как липку"... Была еще прямая тропинка, пролегавшая торфяным болотом и пустырями мимо небольшой шоколадной фабрики. Узким переулком она выбегала в глухое предместье, так называемые Бутырки.
Поздним вечером или глухою ночью этой тропой рисковали ходить только совсем беспечные люди: загулявший мастеровой, которому море по колена, студент, возвращающийся с затянувшейся в Москве сходки. Остальные пешеходы предпочитали широкую дорогу".
Территория под названием " Соломенная сторожка" ранее относилась к небольшому старинному селу Астрадамово, прилегавшему к Петровско-Разумовскому селению. Оно прекратило свое существование в начале XIX века. Земельные угодья бывшего села в 1860-х годах перешли во владение Петровской сельскохозяйственной академии, проводившей на них искусственные посадки . Кроме того на этих землях начал разрастаться дачный поселок, также принадлежавший Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии. В конце Х1Х века к Петровской академии проложили от центра рельсовую дорогу, по которой ходил паровичек, а потом пустили трамвай. Одна из остановок носила название " Соломенная сторожка", так как рядом располагался небольшой дом под соломенной крышей.
Сторожка была построена, как предполагают в 1865 году, вероятнее всего по проекту Николая Бенуа. Находилась она на пересечении современных улиц Тимирязевская и Всеволода Вишневского. Здание служило для поста сторожа, охранявшего южные границы Петровской академии, берёзовую рощу и поля Бутырского сельскохозяйственного хутора. Несмотря на миниатюрные размеры, в сторожке были жилые комнаты дорожных рабочих Петровской академии и квартира полицейского.
Вот с этой-то Соломенной сторожки и начинается появление великих дарований в этом районе.
22 июля (3 августа) 1890 года в многодетной рабоче-крестьянской семье родился будущий основоположник конструктивизма в архитектуре Константин Мельников. Отец его Степан Илларионович Мельников служил десятником – старшим рабочим при академии. Позднее ему вместе с семьей была предоставлена казенная комната на первом этаже в полицейской будке-доме, стоявшей поблизости с Соломенной сторожкой на пересечении современной Тимирязевской и Ивановской улиц. В будке-доме было четыре комнаты и сквозной коридор, куда выходили две русские печи. В доме, как вспоминал Константин Мельников, «жили четыре семьи с таким количеством детей, что весь широкий двор был утоптан нами до приятной земляной ласковости». Будка-дом имела обширный двор с колодцем. Позади участка, вспоминает в своих автобиографических записках Константин Степанович, ≪высилась зеленая стена огромных сосен, с обнаженными, как змеи, извилистыми корнями. Жуткая таинственность сосен с зарослями бузины возбуждала мою любознательность. Там же в этой глуши возил в вагончиках людей кубообразный паровичок (часто он снился мне, сходил с рельс, чтобы догнать меня)≫.Еще вспоминались ≪прекрасные девственные березы из белого шелка стволами, кудрявая с узорчатыми листьями и толстым стволом и крупными ягодами рябина, а сзади домика нетронутый кусочек лесной чащи с прямыми зелеными осинами и зарослями благовонного можжевельника≫. ≪Чудный лихоборский лес... Сколько бубенчиков, ландышей, фиалок, а грибов — они росли у ворот нашего дома, а то и на самом участке. Синички,снегири и другие певчие, их огромный хор возбуждал неизъяснимые чувства вольной красоты... лес — сказка, в самой глуши его барсучьи ямы с черной водой, сколько в нем чувствовалось пространства: осинки, березы, сосны, дубы, орешник, калина, волчьи ягоды; его районы, как страны света, отличались друг от друга породою, цветами, грибами, лаской или жутью≫.
В начале ХХ века дачный поселок Соломенная сторожка становится весьма популярным . В начале 1910-х годов здесь тусуется группа футуристов во главе с В. Маяковским, к которому в гости часто приезжают Лев и Вера Шехтель, В.Чекрыгин и др.
Вера Шехтель, у которой в то время был роман с Маяковским, вспоминала: "Жил тогда Маяковский довольно бедно, ходил в бессменной тёмной блузе, ночевать нередко уходил в «ляпинку» - был такой купец Ляпин, отдавший студентам под бесплатную ночлежку старый одноэтажный дом. Там жили человек по 10 в каждой комнате.
Впоследствии Маяковский за очень скромную цену снял дачный домик в Соломенной сторожке – на зиму он хозяевам был не нужен и Володя оборудовал в нём свою художественную мастерскую. В Соломенной сторожке, близ Тимирязевской академии, была лыжная база. Студенты ходили туда кататься на лыжах и заходили в гости к Маяковскому, чему он был несказанно рад. Сам он тоже принимал участие в лыжных прогулках.Помню, как однажды студентка скульптурной студии Крандиевская ехала с горки, упала и остриём лыжной палки проткнула себе ногу. Володя на руках отнёс её до станции, где ей сделали перевязку.
В Соломенной сторожке Маяковский написал и первую свою большую вещь в стихах, которую он читал нам тогда под названием «Иван в раю».
"В 1912–13 гг. я много выступал с Бурлюками, Маяковским, особенно часто с последним.
С Маяковским мы частенько цапались, но Давид Давидович, организатор по призванию и “папаша” (он был гораздо старше нас), все хлопотал, чтоб мы сдружились.
Обстоятельства этому помогали: я снял летом 1912 г. вместе с Маяковским дачу в Соломенной сторожке, возле Петровско-Разумовского.— Вдвоем будет дешевле, — заявил Маяковский, а в то время мы порядком бедствовали, каждая копейка на учёте. Собственно, это была не дача, а мансарда: одна комната с балконом. Я жил в комнате, а Маяковский на балконе.
— Там мне удобнее принимать своих друзей обоего пола! — заметил он.
Тут же, поблизости, через 1–2 дома, жили авиатор Г. Кузьмин и музыкант С. Долинский. Воспользовавшись тем, что оба они были искренно заинтересованы новым искусством и к нам относились очень хорошо, Маяковский стал уговаривать их издать наше “детище” — «Пощёчину». Книга была уже готова, но “бубнововалетчики” нас предали. А Кузьмин, лётчик, передовой человек, заявил:
— Рискну. Ставлю на вас в ординаре!
Все мы радовались.
— Ура! Авиация победила!
Действительно, издатель выиграл — «Пощёчина» быстро разошлась и уже в 1913 г. продавалась как редкость."
Семья Шехтелей оказалась связанной с Соломенной сторожкой довольно прочно. В 1916 году архитектору Федору Шехтелю предложили недалеко от Соломенной сторожки построить храм, посвященный св. Николаю. Инициаторами строительства нового храма стали воины расположенной неподалеку 675-й Тульской пешей дружины и прежде всего ее командир полковник А.А. Мозалевский, а также жертвователь, будущий староста церкви В.И. Заглухипский. Деньги на строительство нового храма собирали также дачники села Петровско-Разумовского.
Перешедший в 1915 году в православную веру Федор Осипович Шехтель вдохновился созданием проекта деревянной церкви в неорусском стиле. В результате в 1916 году всего за один месяц по его чертежам возводят деревянный шатровый храм. Ф. Шехтель писал, что «церковь скомпонована в характере северных церквей Олонецкой губернии, за исключением звонницы, т.к. на Севере колокольни ставились отдельно от церкви». Это был последний проект Шехтеля.
В 1918 году особняк по адресу Б. Садовая, д.4, построенный Шехтелем для своей семьи, был национализирован, а архитектор с семьёй выселен. Скитался по разным квартирам, пока не нашел пристанище на ул. М. Дмитровка, 25, у своей дочери, Веры Фёдоровны Шехтель (Тонковой). Назначенной Шехтелю весной 1926 года по ходатайству А. В. Луначарского персональной пенсии в 75 рублей на содержание семьи не хватало Тяжелобольной и нигде не работающий Фёдор Осипович пытался продать часть имущества, чтобы прокормить нигде не работающих жену и дочь Вероятно, незадолго до кончины в одном из последних писем Шехтель обратился к издателю Сытину с просьбой купить свою уникальную коллекцию живописи и скульптуры:
Моя жена стара и немощна, дочь больная (туберкулёз лёгких) и чем она будет существовать — я не знаю — нищенствовать при таких ценностях — это более чем недопустимо. Продайте всё это в музеи, в рассрочку даже, но только чтобы они кормили жену, дочь и сына Льва Фёдоровича. <…> Я строил всем Морозовым, Рябушинским, фон Дервизам и остался нищим. Глупо, но я чист."
В мае зодчий переехал вместе с семьёй на арендованную дачу в Петровско-Разумовское (Новое шоссе, 23). На этой даче Фёдор Осипович Шехтель скончался от рака желудка 7 июля 1926.
Церковь св. Николая была разрушена в 1960-х годах. И все-таки восстановлена по проекту Шехтеля в конце 1990-х. Сейчас это действующая церковь, возведенная около парка Дубки, неподалеку от первоначального места.
После войны в начале 1950-х годов дачный поселок Соломенная сторожка опять заселяется творческими личностями. Сюда переезжает с Беговой известная пианистка Мария Вениаминовна Юдина, к которой приезжает много молодежи - ее студентов.
В этом поселке в эти же годы проходит детство и юность известного математика, переводчика Джойса, специалиста по русской религиозной философии, философа Сергея Сергеевича Хоружего.
Здесь же получает целое поместье с домом и мастерской скульптор Евгений Вучетич. Вот и разгадка таинственного особняка, который так интриговал меня в юности, и голов, которые высовывались из-за забора.
На территории дачи Вучетича сих пор можно увидеть сохранившиеся макеты самых известных работ скульптора и различные наброски: голова монумента «Родина-мать» для памятного ансамбля «Героям Сталинградской битвы», неоконченный проект гигантского памятника В. И. Ленину («Голова Ленина») и иные произведения. В настоящее время железобетонные конструкции работ Вучетича находятся в аварийном состоянии, а судьба особняка скульптора неизвестна. По официальным данным в доме 33 по Тимирязевской улице находится музей «Усадьба Вучетича» с постоянно действующей экспозицией и временными выставками. Интересно , кто там бывает? Ведь в действительности открытого доступа на территорию музея нет.
Наследники Вучетича до сих пор владеют этим роскошным особняком, и возможно даже сдают его в аренду
А вот остальные дачи — попроще и не принадлежавшие знаменитостям — не сдаются в аренду и не продаются. Потому что поселок по-прежнему _ принадлежит академии имени Тимирязева, а значит — государству. Никто не может приватизировать эти участки.
С одной стороны, это хорошо — ведь иначе к дачам давно подобрались бы застройщики и превратили бы их в городской квартал. Но и плохо тоже: без ремонта старые дачи потихоньку гниют и кренятся набок. Если эта ситуация не изменится, то уже через несколько лет дома поселка умрут «естественной смертью». И Соломенная сторожка перестанет существовать. Может быть останется только в каких-то наименованиях.
А жаль, ведь здесь сохранилась память почти о двух столетиях русской культуры. И мы уже столько всего утратили!
Мне пришлось достаточно покопаться , чтобы хотя бы примерно осмыслить феномен Соломенной сторожки. И началась эта раскрутка с рассказа известного писателя В.Короленко " Прохор и студенты", который в 1870-х годах , будучи студентом Петровской сельскохозяйственной академии, проживал в этих местах : " Выселки, где проживал Прошка, находятся под Москвой, в соседстве с одним высшим учебным заведением. Заведение это, с дорогими выпуклыми стеклами, с "дворцом", с музеями, лабораториями и парком, раскинулось над широким прудом, ближе к Москве. Выселки скромно отодвинулись на другой берег пруда, спрятавшись среди жидкого ельника... Домики, или, по-местному, "дачи", стояли кое-как, врассыпную, вокруг небольшой площади, у пруда. От академии ведет к Москве шоссированная дорога. Начинаясь тотчас за последним академическим зданием, она стрелой пробегает между двух стен густой еловой и сосновой рощи. За четверть версты от академии начинались дачи, разбросанные кое-где по сторонам дороги. Еще версты через две выглядывал из веселого березняка последний домик, окна которого светили в темные ночи на обширный пустырь. У ворот этой дачи стояла будка, в коей, по слухам, предполагался ночной сторож, существо в точном значении слова мифическое, так как его никогда никто не видел
Наконец, еще четверть версты -- и запоздавший путник достигал так называемого "перекрестка". Дорога расходилась: одна ветвь сворачивала под прямым углом влево, к Москве, что и значилось на тонкой дощечке, прибитой к толстому вертикальному столбу; другая вела вправо, к парку со многими увеселительными заведениями, что опять-таки указывалось перстообразною дощечкой. Третья доска протягивалась назад, к академии. На каждой доске днем можно было прочитать соответствующие надписи, и кто-то к ним прибавил свой комментарий. На столбе ножиком было нацарапано: "Пойдешь налево -- кошелек потеряешь, пойдешь направо -- оберут, как липку"... Была еще прямая тропинка, пролегавшая торфяным болотом и пустырями мимо небольшой шоколадной фабрики. Узким переулком она выбегала в глухое предместье, так называемые Бутырки.
Поздним вечером или глухою ночью этой тропой рисковали ходить только совсем беспечные люди: загулявший мастеровой, которому море по колена, студент, возвращающийся с затянувшейся в Москве сходки. Остальные пешеходы предпочитали широкую дорогу".
Территория под названием " Соломенная сторожка" ранее относилась к небольшому старинному селу Астрадамово, прилегавшему к Петровско-Разумовскому селению. Оно прекратило свое существование в начале XIX века. Земельные угодья бывшего села в 1860-х годах перешли во владение Петровской сельскохозяйственной академии, проводившей на них искусственные посадки . Кроме того на этих землях начал разрастаться дачный поселок, также принадлежавший Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии. В конце Х1Х века к Петровской академии проложили от центра рельсовую дорогу, по которой ходил паровичек, а потом пустили трамвай. Одна из остановок носила название " Соломенная сторожка", так как рядом располагался небольшой дом под соломенной крышей.
Сторожка была построена, как предполагают в 1865 году, вероятнее всего по проекту Николая Бенуа. Находилась она на пересечении современных улиц Тимирязевская и Всеволода Вишневского. Здание служило для поста сторожа, охранявшего южные границы Петровской академии, берёзовую рощу и поля Бутырского сельскохозяйственного хутора. Несмотря на миниатюрные размеры, в сторожке были жилые комнаты дорожных рабочих Петровской академии и квартира полицейского.
Вот с этой-то Соломенной сторожки и начинается появление великих дарований в этом районе.
22 июля (3 августа) 1890 года в многодетной рабоче-крестьянской семье родился будущий основоположник конструктивизма в архитектуре Константин Мельников. Отец его Степан Илларионович Мельников служил десятником – старшим рабочим при академии. Позднее ему вместе с семьей была предоставлена казенная комната на первом этаже в полицейской будке-доме, стоявшей поблизости с Соломенной сторожкой на пересечении современной Тимирязевской и Ивановской улиц. В будке-доме было четыре комнаты и сквозной коридор, куда выходили две русские печи. В доме, как вспоминал Константин Мельников, «жили четыре семьи с таким количеством детей, что весь широкий двор был утоптан нами до приятной земляной ласковости». Будка-дом имела обширный двор с колодцем. Позади участка, вспоминает в своих автобиографических записках Константин Степанович, ≪высилась зеленая стена огромных сосен, с обнаженными, как змеи, извилистыми корнями. Жуткая таинственность сосен с зарослями бузины возбуждала мою любознательность. Там же в этой глуши возил в вагончиках людей кубообразный паровичок (часто он снился мне, сходил с рельс, чтобы догнать меня)≫.Еще вспоминались ≪прекрасные девственные березы из белого шелка стволами, кудрявая с узорчатыми листьями и толстым стволом и крупными ягодами рябина, а сзади домика нетронутый кусочек лесной чащи с прямыми зелеными осинами и зарослями благовонного можжевельника≫. ≪Чудный лихоборский лес... Сколько бубенчиков, ландышей, фиалок, а грибов — они росли у ворот нашего дома, а то и на самом участке. Синички,снегири и другие певчие, их огромный хор возбуждал неизъяснимые чувства вольной красоты... лес — сказка, в самой глуши его барсучьи ямы с черной водой, сколько в нем чувствовалось пространства: осинки, березы, сосны, дубы, орешник, калина, волчьи ягоды; его районы, как страны света, отличались друг от друга породою, цветами, грибами, лаской или жутью≫.
В начале ХХ века дачный поселок Соломенная сторожка становится весьма популярным . В начале 1910-х годов здесь тусуется группа футуристов во главе с В. Маяковским, к которому в гости часто приезжают Лев и Вера Шехтель, В.Чекрыгин и др.
Вера Шехтель, у которой в то время был роман с Маяковским, вспоминала: "Жил тогда Маяковский довольно бедно, ходил в бессменной тёмной блузе, ночевать нередко уходил в «ляпинку» - был такой купец Ляпин, отдавший студентам под бесплатную ночлежку старый одноэтажный дом. Там жили человек по 10 в каждой комнате.
Впоследствии Маяковский за очень скромную цену снял дачный домик в Соломенной сторожке – на зиму он хозяевам был не нужен и Володя оборудовал в нём свою художественную мастерскую. В Соломенной сторожке, близ Тимирязевской академии, была лыжная база. Студенты ходили туда кататься на лыжах и заходили в гости к Маяковскому, чему он был несказанно рад. Сам он тоже принимал участие в лыжных прогулках.Помню, как однажды студентка скульптурной студии Крандиевская ехала с горки, упала и остриём лыжной палки проткнула себе ногу. Володя на руках отнёс её до станции, где ей сделали перевязку.
В Соломенной сторожке Маяковский написал и первую свою большую вещь в стихах, которую он читал нам тогда под названием «Иван в раю».
"В 1912–13 гг. я много выступал с Бурлюками, Маяковским, особенно часто с последним.
С Маяковским мы частенько цапались, но Давид Давидович, организатор по призванию и “папаша” (он был гораздо старше нас), все хлопотал, чтоб мы сдружились.
Обстоятельства этому помогали: я снял летом 1912 г. вместе с Маяковским дачу в Соломенной сторожке, возле Петровско-Разумовского.— Вдвоем будет дешевле, — заявил Маяковский, а в то время мы порядком бедствовали, каждая копейка на учёте. Собственно, это была не дача, а мансарда: одна комната с балконом. Я жил в комнате, а Маяковский на балконе.
— Там мне удобнее принимать своих друзей обоего пола! — заметил он.
Тут же, поблизости, через 1–2 дома, жили авиатор Г. Кузьмин и музыкант С. Долинский. Воспользовавшись тем, что оба они были искренно заинтересованы новым искусством и к нам относились очень хорошо, Маяковский стал уговаривать их издать наше “детище” — «Пощёчину». Книга была уже готова, но “бубнововалетчики” нас предали. А Кузьмин, лётчик, передовой человек, заявил:
— Рискну. Ставлю на вас в ординаре!
Все мы радовались.
— Ура! Авиация победила!
Действительно, издатель выиграл — «Пощёчина» быстро разошлась и уже в 1913 г. продавалась как редкость."
Семья Шехтелей оказалась связанной с Соломенной сторожкой довольно прочно. В 1916 году архитектору Федору Шехтелю предложили недалеко от Соломенной сторожки построить храм, посвященный св. Николаю. Инициаторами строительства нового храма стали воины расположенной неподалеку 675-й Тульской пешей дружины и прежде всего ее командир полковник А.А. Мозалевский, а также жертвователь, будущий староста церкви В.И. Заглухипский. Деньги на строительство нового храма собирали также дачники села Петровско-Разумовского.
Перешедший в 1915 году в православную веру Федор Осипович Шехтель вдохновился созданием проекта деревянной церкви в неорусском стиле. В результате в 1916 году всего за один месяц по его чертежам возводят деревянный шатровый храм. Ф. Шехтель писал, что «церковь скомпонована в характере северных церквей Олонецкой губернии, за исключением звонницы, т.к. на Севере колокольни ставились отдельно от церкви». Это был последний проект Шехтеля.
В 1918 году особняк по адресу Б. Садовая, д.4, построенный Шехтелем для своей семьи, был национализирован, а архитектор с семьёй выселен. Скитался по разным квартирам, пока не нашел пристанище на ул. М. Дмитровка, 25, у своей дочери, Веры Фёдоровны Шехтель (Тонковой). Назначенной Шехтелю весной 1926 года по ходатайству А. В. Луначарского персональной пенсии в 75 рублей на содержание семьи не хватало Тяжелобольной и нигде не работающий Фёдор Осипович пытался продать часть имущества, чтобы прокормить нигде не работающих жену и дочь Вероятно, незадолго до кончины в одном из последних писем Шехтель обратился к издателю Сытину с просьбой купить свою уникальную коллекцию живописи и скульптуры:
Моя жена стара и немощна, дочь больная (туберкулёз лёгких) и чем она будет существовать — я не знаю — нищенствовать при таких ценностях — это более чем недопустимо. Продайте всё это в музеи, в рассрочку даже, но только чтобы они кормили жену, дочь и сына Льва Фёдоровича. <…> Я строил всем Морозовым, Рябушинским, фон Дервизам и остался нищим. Глупо, но я чист."
В мае зодчий переехал вместе с семьёй на арендованную дачу в Петровско-Разумовское (Новое шоссе, 23). На этой даче Фёдор Осипович Шехтель скончался от рака желудка 7 июля 1926.
Церковь св. Николая была разрушена в 1960-х годах. И все-таки восстановлена по проекту Шехтеля в конце 1990-х. Сейчас это действующая церковь, возведенная около парка Дубки, неподалеку от первоначального места.
После войны в начале 1950-х годов дачный поселок Соломенная сторожка опять заселяется творческими личностями. Сюда переезжает с Беговой известная пианистка Мария Вениаминовна Юдина, к которой приезжает много молодежи - ее студентов.
В этом поселке в эти же годы проходит детство и юность известного математика, переводчика Джойса, специалиста по русской религиозной философии, философа Сергея Сергеевича Хоружего.
Здесь же получает целое поместье с домом и мастерской скульптор Евгений Вучетич. Вот и разгадка таинственного особняка, который так интриговал меня в юности, и голов, которые высовывались из-за забора.
На территории дачи Вучетича сих пор можно увидеть сохранившиеся макеты самых известных работ скульптора и различные наброски: голова монумента «Родина-мать» для памятного ансамбля «Героям Сталинградской битвы», неоконченный проект гигантского памятника В. И. Ленину («Голова Ленина») и иные произведения. В настоящее время железобетонные конструкции работ Вучетича находятся в аварийном состоянии, а судьба особняка скульптора неизвестна. По официальным данным в доме 33 по Тимирязевской улице находится музей «Усадьба Вучетича» с постоянно действующей экспозицией и временными выставками. Интересно , кто там бывает? Ведь в действительности открытого доступа на территорию музея нет.
Наследники Вучетича до сих пор владеют этим роскошным особняком, и возможно даже сдают его в аренду
А вот остальные дачи — попроще и не принадлежавшие знаменитостям — не сдаются в аренду и не продаются. Потому что поселок по-прежнему _ принадлежит академии имени Тимирязева, а значит — государству. Никто не может приватизировать эти участки.
С одной стороны, это хорошо — ведь иначе к дачам давно подобрались бы застройщики и превратили бы их в городской квартал. Но и плохо тоже: без ремонта старые дачи потихоньку гниют и кренятся набок. Если эта ситуация не изменится, то уже через несколько лет дома поселка умрут «естественной смертью». И Соломенная сторожка перестанет существовать. Может быть останется только в каких-то наименованиях.
А жаль, ведь здесь сохранилась память почти о двух столетиях русской культуры. И мы уже столько всего утратили!
Комментариев нет:
Отправить комментарий