Детское.
Ностальгические миниатюры.
Банан.
Что такое банан, вам ответит любой пятилетний ребенок. Да вкусно. Но так привычно и ничего необычного в этом экзотическом фрукте нет, ну как картошка в те времена, «теперь почти былинные». Лет шесть мне было. Гостил я у тетки своей, в Москве. Жили они тогда на Хорошовке. Тогда это была окраина Москвы. В маленьком доме, построенном пленными немцами, с кухней на несколько хозяев. Обычно так, как все.
Братец мой двоюродный, хоть и был на год младше, но столичная высокомерность к "понаехавшим"уже тогда пробивалась сквозь неокрепшую детскую психику. Тетя Наташа, как могла, пыталась сгладить возникающие конфликты и, как гостю, мне доставались её радушие, забота и внимание, а Мишке шлепки, подзатыльники и профилактическая посадка в темный туалет. От чего он, еще пуще обижался на меня, капризничал и за это получал еще больше.
Принесла, как-то, тетя Наташа не виданный и не слыханный мною, до селе, фрукт. Поскольку знания о деликатесах и экзотических товарах черпались мною исключительно из «Книги о вкусной и здоровой пищи», 1956 года, ничего подобного там я не встречал. А , поверьте, изучена она была до дыр.
Протянула, говорит: " На, племянник, попробуй, такого у вас никогда не будет".
Зеленая колбаса, похожая на огромный гороховый стручок, почти не пахла. Я по наивности взял и откусил, прям так, с кожурой...Тетка плохого ж не даст… Горькая вяжущая гадость... Я раскрыл рот и наклонился. Кусок, так и не удостоившийся быть съеденным, вывалился на землю. Сказать "спасибо" мешал вязкий, оставшийся во рту привкус.
- Ну что ж ты!- запричитала тетя Наташа,- его ж почистить надо.
Мишка злорадно катался от смеха. Она очистила оставшийся кусок, но он уже ничего не мог изменить и поправить в моем отношении ко всем бананам, вместе взятым. Да и какие это были бананы... давеча не то, что ноноче, это они сейчас желтые и сладкие, да еще и выбрать можно, а тогда.... Тогда хваталось все, что выбрасывалось, именно выбрасывалось. И бананы были вечно зелеными, если их вообще-то кто-то видел. Зато Мишка, со знанием дела, почистил фрукт и демонстративно стал чавкать передо мной, закатывая глаза от удовольствия, которого, может он и не испытывал, но так старательно хотел показать.
Видимо с тех далеких времен я не испытываю тяги к «бананово-лимонным Сингапурам». А виной всему….неправильно съеденный банан.
Крокодил.
Не буду повторять, уже надоевшие утверждения, что зима в наших широтах была совершенно другой, что вина всему технический прогресс и глобальное потепление. Соглашусь. Да, другие были зимы. Скрипящий под ногами снег, искрящийся на солнце, что больно было глазам. Деревья в инее, а среди веток два ярко красных пятна – снегири. Багровый закат, закрепленный морозом под двадцать, раскрашивал снег в марсианские краски. Языки, прилипавшие к санкам. Сугробы в человеческий рост, вернее в рост тех «человеков», которые возились в этих сугробах , роя в них ходы и лабиринты. Удивительным было, что снаружи такой сугроб со временем покрывался толстой и твердой коркой, что можно было ходить сверху, не боясь провалиться, ну а если такое случалось , то вызывало всеобщее ликование и смех. Такими мы себе представляли медвежьи берлоги. Туда натаскивали, уже выброшенные, новогодние ёлки, сено и устраивали свои, детские берлоги.
Не до смеху было взрослым, которым приходилось восстанавливать пути через заметенные дороги, расчищать и убирать тонны снега. Тогда пускали бульдозер и толпа мальчишек бегали за ним, пытаясь привязать санки, но он часто останавливался, водитель вылезал из кабины, орал благим матом, мы разбегались , а потом опять бежали… Но как-то намело очень много снега и , видимо командир части, позвал на помощь серьезную технику. Это была роторная снегоуборочная машина. Выглядела она странно, все равно, что если скрестить обычный грузовик с комбайном. Она заглатывала сугробы своей пастью, вместо зубов, в которой был огромный шнек. И выплевывала на сторону огромные комья снега. Кто-то из пацанов её метко окрестил «крокодилом», видимо, из- за зеленого цвета или из-за её прожорливости.
- «Крокодил» едет!- крикнул кто-то и толпа побежала смотреть ,как это чудовище будет поглощать заносы. Не помню, кому пришла идея, но как-то её все подхватили: « А давай под снежки» . «Снежками», не запомненный мною пацан ,называл, те комья снега , вылетавшие из трубы чудовища. Все побежали с радостными криками. Ну кто же мог предположить, что белые, с виду легкие, комья ,окажутся спрессованными тяжелыми глыбами. Я один из первых подбежал к падающим «снежкам» и одним из первых был сражен, первой же, попавшей на мою спину, глыбой. Засыпанный снегом, с болью в спине, я барахтался , чтобы выбраться из-под лавины таких же глыб, под дружный хохот пацанов, наблюдавших в сторонке, среди которых был и он, тот которого я не запомнил…
Моя любовь – Венгрия.
Пыльная буря начала 69года покрыла все вокруг черной, всепроникающей пылью. Она была кругом : на зубах, ресницах, волосах. Любовно выложенная вата между окнами, украшенная дождиком, мелкой резанной фольгой от конфет или кусочками разбитых елочных шариков, стала похожей на окопный земляной вал. Покрытые снегом поля, напоминали негативный снимок, с редкими, выделяющимися на черном фоне белыми пятнами Спасения не было. Говорили, что это следствие, распаханных при Хрущеве целинных земель Казахстана.
Мы с матерью жили на «чемоданах», ожидая вызова от отца, получившего назначение в Венгрию. Его сменщик уже оккупировал часть нашей квартиры своими вещами и я украдкой, чтобы не видела мать, ходил в комнату, где они были сложены. Тетради на пружинках, шариковая ручка, о которой знал только по слухам, карандаши, пахнущие совершенно новыми, возбуждающими воображение о загранице , запахами. Какая она Венгрия?
Новая школа, новая квартира, другой , совершенно другой, воздух, каждая мелочь обращала на себя внимание. Необычные чернила, в необычных чернильницах, вкус хлеба, чужого, заграничного, печка, стоявшая в комнате, от которой шло тепло, расплавляя волю к урокам, сбивая в сон. Постепенно все новое переходило в привычное, только долго не мог привыкнуть к реву самолетов по ночам. Только, через месяца три перестал обращать на это внимание.
Наступил апрель. Территория гарнизона была засажена множеством фруктовых деревьев и от их цветения стоял дурманящий аромат. Приближался День рождения Ленина. И нас, третьеклассников, должны были принять в пионеры. Предстоящий праздник омрачался отсутствием у меня галстука, поскольку не продавались в магазинах, а кроить из какой-нибудь тряпки не хотели, праздник все-таки и галстук должен быть атласным. Но нашлась добрая душа, Людочка, к которой я тайно симпатизировал и писал записки, оставляя их в тайниках. Может она и догадывалась кто ей пишет, но решила держать интригу до конца. Она вскоре уехала в Союз, оставив на память пионерский галстук.
День принятия в пионеры был обставлен торжественно и помпезно, и вся обстановка звучала в унисон с тем переполняющим, перехватывающим дыхание, чувством радости, которое больше никогда не испытывал. Вообще, вся пионерская жизнь протекала здесь по особенному, без формализма и нарочитой идеологизации. Огромные, высотой в метра три, пионерские костры, сбор металлолома и макулатуры, «Зарница», соревнования . все проводилось с каким-то неподдельным энтузиазмом и вдохновением. И не большего было чувства гордости и причастности к чему-то грандиозному и великому, когда через гарнизон проходила колонна солдат, следующая на развод караула, под музыку «Прощание славянки». При первых же звуках оркестра, мы бросали все свои занятия и мчались к дороге, по которой шла колонна .
Несколько повзрослев, появились и другие заботы и увлечения. Бегали в кино, которое крутили на открытой площадке. Там садились почти под экран на землю, временами подбирали брошенный кем-то окурок, курили. А после фильма. Как правило на военную тематику ,прибегал домой брал черный ржаной хлеб, который получали по карточкам доп.питания, открывал консервы в томате и наворачивал, представляя себя на передовой, в минуты затишья боя.
Жила по соседству со мной девочка Марина, обычная, в общем, девчонка. Но была у неё одна особенность, не по возрасту интересующаяся, устройством противоположного пола. Не то что это меня донимало, но часто вводило в краску, особенно, когда она исследовала половую принадлежность кота, стимулируя ему эрекцию. А однажды гуляя с ней, наткнулись на маковое поле. Находясь под впечатлением от «Волшебника изумрудного города», забежали на средину, легли в маки и ждали, когда мы уснем, но сказка осталась сказкой. Потом, когда мы стали еще взрослей, уже в пятом классе, дружили втроем, я, Марина и Игорь, с которым тренировались целоваться, надеясь, что наши тренировки не пройдут даром и нам удастся поцеловать Марину, о чем мы в тайне мечтали.
Конечно, тогда это пребывание в Венгрии воспринималось, как маленький социалистический рай, где в магазинах было мясо, жвачки, пиво двух сортов, помидоры зимой и многое другое, о чем житель Союза не мог даже мечтать. Но радость и благостность порою прерывалась страшным известием: «Отцы Вовки и Женьки из восьмого дома…погибли, разбились». Похороны, почетный караул, траурное шествие, музыка, от которой разрывало душу на части, искореженная груда алюминия на свалке с номером «13». А ты недели две назад сидел в кабине этого «МиГа» и крутил ручку штурвала и свистел, изображая звук двигателя. И все… Теперь смотришь на своих сверстников, отцы которых погибли, их растерянные глаза и не понимаешь почему и во имя чего эта смерть.
ППШ.
Коллекционирование марок , да и не только марок, всего, что только могли коллекционировать в те годы, происходило без денег. Только путем обмена, одного чего-то ценного на другое, более ценное для себя. Самым ликвидным предметом мена были: свинец, из которого плавили всевозможные вещицы, от пистолетов до значков, порох, из найденных патронов, сами патроны, которые находили повсюду, стоило только хорошо покопаться. Так однажды , проходя через перепаханное поле , заметил Варлерка, мой товарищ, какую-то ржавую железяку. Потянул и вытащил… ППШ (пистолет –пулемет Шпагина, проще, автомат времен войны) Он был грязный ржавый, но довольно целый, правда без приклада и магазина. Находку тщательно скрывали, перевели гору наждачки, пытаясь очистить его от ржавчины, но все было напрасно. Отчаявшись, рассказали мы о своей беде нашему однокласснику, Сане. Тот загорелся.
- Давай меняться, что хочешь?
- Марки есть?
- Есть, альбом, классные марки, отец еще собирал.
Притащили мы ППШ в школу, ну не прям в здание, а встретились возле склада, место укромное. Развернули. Саня ахнул.
- Беру… На альбом.
И каждый стал рассматривать свою добычу. Альбом большой, зеленый с ГДР-овской переводкой. По рукам.
Время от времени интересовались, как идут реставрационные работы. Саня сделал приклад, очистил от ржавчины, смазал. ППШ был готов к контрольной стрельбе. Подогнали мы ему еще патронов с десяток, намытых в ручье. Сам не видел, но говорил, что стрелял, не все патроны, правда, были годны, отсырели. А тут , по случаю, утилизировали списанные лётные перегрузочные костюмы. Ну как утилизировали, прапорщики с солдатами облили соляркой , подожгли , а сами ушли. Но мы то были на чеку, выхватили из огня, что ещё не загорелось и наутек. Так костюма четыре и спасли. А гермошлемы, вот, не горят, их бросали под трактор. Те, что для транспортной авиации, разбирали мотоциклисты, а для истребительной были никому не нужны и их давили гусеницами. Но нам удалось отвлечь и один стырить. Когда мы сказали Сане, что у нас есть, его буквально переклинило.
- Тащите,- кричит,- у меня еще марок шестьсот есть.
Ну мы не стали торговаться, принесли.
Одним днем в класс пришла директриса с милиционером. Она спросила Валерку. Тот встал, испуганно взглянув на меня, не понимая, зачем его вызывают и вышел из класса. Потом, уже дома, он рассказал мне, что привели его в детскую комнату милиции и стали расспрашивать, знает ли он Саню и как ему попал ППШ. Дело в том, что Саня вечером накануне, надел летный костюм, гермошлем, повесил на грудь ППШ и пошел на ближайшую станцию электрички, не знаю, прогуляться по платформе, подышать воздухом с запахом пропитки шпал. Но народ на платформе куда-то делся, а позже к нему домой уже пришли… Валерку поставили на учет в милиции, а про меня как-то … может не выдали, хотя их и не пытали. Не знаю до сих пор.
Ноябрь 2012
Ностальгические миниатюры.
Банан.
Что такое банан, вам ответит любой пятилетний ребенок. Да вкусно. Но так привычно и ничего необычного в этом экзотическом фрукте нет, ну как картошка в те времена, «теперь почти былинные». Лет шесть мне было. Гостил я у тетки своей, в Москве. Жили они тогда на Хорошовке. Тогда это была окраина Москвы. В маленьком доме, построенном пленными немцами, с кухней на несколько хозяев. Обычно так, как все.
Братец мой двоюродный, хоть и был на год младше, но столичная высокомерность к "понаехавшим"уже тогда пробивалась сквозь неокрепшую детскую психику. Тетя Наташа, как могла, пыталась сгладить возникающие конфликты и, как гостю, мне доставались её радушие, забота и внимание, а Мишке шлепки, подзатыльники и профилактическая посадка в темный туалет. От чего он, еще пуще обижался на меня, капризничал и за это получал еще больше.
Принесла, как-то, тетя Наташа не виданный и не слыханный мною, до селе, фрукт. Поскольку знания о деликатесах и экзотических товарах черпались мною исключительно из «Книги о вкусной и здоровой пищи», 1956 года, ничего подобного там я не встречал. А , поверьте, изучена она была до дыр.
Протянула, говорит: " На, племянник, попробуй, такого у вас никогда не будет".
Зеленая колбаса, похожая на огромный гороховый стручок, почти не пахла. Я по наивности взял и откусил, прям так, с кожурой...Тетка плохого ж не даст… Горькая вяжущая гадость... Я раскрыл рот и наклонился. Кусок, так и не удостоившийся быть съеденным, вывалился на землю. Сказать "спасибо" мешал вязкий, оставшийся во рту привкус.
- Ну что ж ты!- запричитала тетя Наташа,- его ж почистить надо.
Мишка злорадно катался от смеха. Она очистила оставшийся кусок, но он уже ничего не мог изменить и поправить в моем отношении ко всем бананам, вместе взятым. Да и какие это были бананы... давеча не то, что ноноче, это они сейчас желтые и сладкие, да еще и выбрать можно, а тогда.... Тогда хваталось все, что выбрасывалось, именно выбрасывалось. И бананы были вечно зелеными, если их вообще-то кто-то видел. Зато Мишка, со знанием дела, почистил фрукт и демонстративно стал чавкать передо мной, закатывая глаза от удовольствия, которого, может он и не испытывал, но так старательно хотел показать.
Видимо с тех далеких времен я не испытываю тяги к «бананово-лимонным Сингапурам». А виной всему….неправильно съеденный банан.
Крокодил.
Не буду повторять, уже надоевшие утверждения, что зима в наших широтах была совершенно другой, что вина всему технический прогресс и глобальное потепление. Соглашусь. Да, другие были зимы. Скрипящий под ногами снег, искрящийся на солнце, что больно было глазам. Деревья в инее, а среди веток два ярко красных пятна – снегири. Багровый закат, закрепленный морозом под двадцать, раскрашивал снег в марсианские краски. Языки, прилипавшие к санкам. Сугробы в человеческий рост, вернее в рост тех «человеков», которые возились в этих сугробах , роя в них ходы и лабиринты. Удивительным было, что снаружи такой сугроб со временем покрывался толстой и твердой коркой, что можно было ходить сверху, не боясь провалиться, ну а если такое случалось , то вызывало всеобщее ликование и смех. Такими мы себе представляли медвежьи берлоги. Туда натаскивали, уже выброшенные, новогодние ёлки, сено и устраивали свои, детские берлоги.
Не до смеху было взрослым, которым приходилось восстанавливать пути через заметенные дороги, расчищать и убирать тонны снега. Тогда пускали бульдозер и толпа мальчишек бегали за ним, пытаясь привязать санки, но он часто останавливался, водитель вылезал из кабины, орал благим матом, мы разбегались , а потом опять бежали… Но как-то намело очень много снега и , видимо командир части, позвал на помощь серьезную технику. Это была роторная снегоуборочная машина. Выглядела она странно, все равно, что если скрестить обычный грузовик с комбайном. Она заглатывала сугробы своей пастью, вместо зубов, в которой был огромный шнек. И выплевывала на сторону огромные комья снега. Кто-то из пацанов её метко окрестил «крокодилом», видимо, из- за зеленого цвета или из-за её прожорливости.
- «Крокодил» едет!- крикнул кто-то и толпа побежала смотреть ,как это чудовище будет поглощать заносы. Не помню, кому пришла идея, но как-то её все подхватили: « А давай под снежки» . «Снежками», не запомненный мною пацан ,называл, те комья снега , вылетавшие из трубы чудовища. Все побежали с радостными криками. Ну кто же мог предположить, что белые, с виду легкие, комья ,окажутся спрессованными тяжелыми глыбами. Я один из первых подбежал к падающим «снежкам» и одним из первых был сражен, первой же, попавшей на мою спину, глыбой. Засыпанный снегом, с болью в спине, я барахтался , чтобы выбраться из-под лавины таких же глыб, под дружный хохот пацанов, наблюдавших в сторонке, среди которых был и он, тот которого я не запомнил…
Моя любовь – Венгрия.
Пыльная буря начала 69года покрыла все вокруг черной, всепроникающей пылью. Она была кругом : на зубах, ресницах, волосах. Любовно выложенная вата между окнами, украшенная дождиком, мелкой резанной фольгой от конфет или кусочками разбитых елочных шариков, стала похожей на окопный земляной вал. Покрытые снегом поля, напоминали негативный снимок, с редкими, выделяющимися на черном фоне белыми пятнами Спасения не было. Говорили, что это следствие, распаханных при Хрущеве целинных земель Казахстана.
Мы с матерью жили на «чемоданах», ожидая вызова от отца, получившего назначение в Венгрию. Его сменщик уже оккупировал часть нашей квартиры своими вещами и я украдкой, чтобы не видела мать, ходил в комнату, где они были сложены. Тетради на пружинках, шариковая ручка, о которой знал только по слухам, карандаши, пахнущие совершенно новыми, возбуждающими воображение о загранице , запахами. Какая она Венгрия?
Новая школа, новая квартира, другой , совершенно другой, воздух, каждая мелочь обращала на себя внимание. Необычные чернила, в необычных чернильницах, вкус хлеба, чужого, заграничного, печка, стоявшая в комнате, от которой шло тепло, расплавляя волю к урокам, сбивая в сон. Постепенно все новое переходило в привычное, только долго не мог привыкнуть к реву самолетов по ночам. Только, через месяца три перестал обращать на это внимание.
Наступил апрель. Территория гарнизона была засажена множеством фруктовых деревьев и от их цветения стоял дурманящий аромат. Приближался День рождения Ленина. И нас, третьеклассников, должны были принять в пионеры. Предстоящий праздник омрачался отсутствием у меня галстука, поскольку не продавались в магазинах, а кроить из какой-нибудь тряпки не хотели, праздник все-таки и галстук должен быть атласным. Но нашлась добрая душа, Людочка, к которой я тайно симпатизировал и писал записки, оставляя их в тайниках. Может она и догадывалась кто ей пишет, но решила держать интригу до конца. Она вскоре уехала в Союз, оставив на память пионерский галстук.
День принятия в пионеры был обставлен торжественно и помпезно, и вся обстановка звучала в унисон с тем переполняющим, перехватывающим дыхание, чувством радости, которое больше никогда не испытывал. Вообще, вся пионерская жизнь протекала здесь по особенному, без формализма и нарочитой идеологизации. Огромные, высотой в метра три, пионерские костры, сбор металлолома и макулатуры, «Зарница», соревнования . все проводилось с каким-то неподдельным энтузиазмом и вдохновением. И не большего было чувства гордости и причастности к чему-то грандиозному и великому, когда через гарнизон проходила колонна солдат, следующая на развод караула, под музыку «Прощание славянки». При первых же звуках оркестра, мы бросали все свои занятия и мчались к дороге, по которой шла колонна .
Несколько повзрослев, появились и другие заботы и увлечения. Бегали в кино, которое крутили на открытой площадке. Там садились почти под экран на землю, временами подбирали брошенный кем-то окурок, курили. А после фильма. Как правило на военную тематику ,прибегал домой брал черный ржаной хлеб, который получали по карточкам доп.питания, открывал консервы в томате и наворачивал, представляя себя на передовой, в минуты затишья боя.
Жила по соседству со мной девочка Марина, обычная, в общем, девчонка. Но была у неё одна особенность, не по возрасту интересующаяся, устройством противоположного пола. Не то что это меня донимало, но часто вводило в краску, особенно, когда она исследовала половую принадлежность кота, стимулируя ему эрекцию. А однажды гуляя с ней, наткнулись на маковое поле. Находясь под впечатлением от «Волшебника изумрудного города», забежали на средину, легли в маки и ждали, когда мы уснем, но сказка осталась сказкой. Потом, когда мы стали еще взрослей, уже в пятом классе, дружили втроем, я, Марина и Игорь, с которым тренировались целоваться, надеясь, что наши тренировки не пройдут даром и нам удастся поцеловать Марину, о чем мы в тайне мечтали.
Конечно, тогда это пребывание в Венгрии воспринималось, как маленький социалистический рай, где в магазинах было мясо, жвачки, пиво двух сортов, помидоры зимой и многое другое, о чем житель Союза не мог даже мечтать. Но радость и благостность порою прерывалась страшным известием: «Отцы Вовки и Женьки из восьмого дома…погибли, разбились». Похороны, почетный караул, траурное шествие, музыка, от которой разрывало душу на части, искореженная груда алюминия на свалке с номером «13». А ты недели две назад сидел в кабине этого «МиГа» и крутил ручку штурвала и свистел, изображая звук двигателя. И все… Теперь смотришь на своих сверстников, отцы которых погибли, их растерянные глаза и не понимаешь почему и во имя чего эта смерть.
ППШ.
Коллекционирование марок , да и не только марок, всего, что только могли коллекционировать в те годы, происходило без денег. Только путем обмена, одного чего-то ценного на другое, более ценное для себя. Самым ликвидным предметом мена были: свинец, из которого плавили всевозможные вещицы, от пистолетов до значков, порох, из найденных патронов, сами патроны, которые находили повсюду, стоило только хорошо покопаться. Так однажды , проходя через перепаханное поле , заметил Варлерка, мой товарищ, какую-то ржавую железяку. Потянул и вытащил… ППШ (пистолет –пулемет Шпагина, проще, автомат времен войны) Он был грязный ржавый, но довольно целый, правда без приклада и магазина. Находку тщательно скрывали, перевели гору наждачки, пытаясь очистить его от ржавчины, но все было напрасно. Отчаявшись, рассказали мы о своей беде нашему однокласснику, Сане. Тот загорелся.
- Давай меняться, что хочешь?
- Марки есть?
- Есть, альбом, классные марки, отец еще собирал.
Притащили мы ППШ в школу, ну не прям в здание, а встретились возле склада, место укромное. Развернули. Саня ахнул.
- Беру… На альбом.
И каждый стал рассматривать свою добычу. Альбом большой, зеленый с ГДР-овской переводкой. По рукам.
Время от времени интересовались, как идут реставрационные работы. Саня сделал приклад, очистил от ржавчины, смазал. ППШ был готов к контрольной стрельбе. Подогнали мы ему еще патронов с десяток, намытых в ручье. Сам не видел, но говорил, что стрелял, не все патроны, правда, были годны, отсырели. А тут , по случаю, утилизировали списанные лётные перегрузочные костюмы. Ну как утилизировали, прапорщики с солдатами облили соляркой , подожгли , а сами ушли. Но мы то были на чеку, выхватили из огня, что ещё не загорелось и наутек. Так костюма четыре и спасли. А гермошлемы, вот, не горят, их бросали под трактор. Те, что для транспортной авиации, разбирали мотоциклисты, а для истребительной были никому не нужны и их давили гусеницами. Но нам удалось отвлечь и один стырить. Когда мы сказали Сане, что у нас есть, его буквально переклинило.
- Тащите,- кричит,- у меня еще марок шестьсот есть.
Ну мы не стали торговаться, принесли.
Одним днем в класс пришла директриса с милиционером. Она спросила Валерку. Тот встал, испуганно взглянув на меня, не понимая, зачем его вызывают и вышел из класса. Потом, уже дома, он рассказал мне, что привели его в детскую комнату милиции и стали расспрашивать, знает ли он Саню и как ему попал ППШ. Дело в том, что Саня вечером накануне, надел летный костюм, гермошлем, повесил на грудь ППШ и пошел на ближайшую станцию электрички, не знаю, прогуляться по платформе, подышать воздухом с запахом пропитки шпал. Но народ на платформе куда-то делся, а позже к нему домой уже пришли… Валерку поставили на учет в милиции, а про меня как-то … может не выдали, хотя их и не пытали. Не знаю до сих пор.
Ноябрь 2012
Комментариев нет:
Отправить комментарий