...Мы были не самыми плохими родителями, искренне на это надеюсь. Детишек любили, делали все, что могли: старались как можно больше общаться, проникнуться их интересами и понять их, и так далее, и тому подобное. Но вот когда они доросли до старших классов и перешли из местной школы в московский лицей, мы вдруг поняли, что абсолютно не готовы соответствовать тамошним требованиям.
То есть после того, как на первых родительских собраниях во всех трёх классах мы по несколько часов слушали рассказы о проблемах их одноклассников, и только в завершающей фразе "а у остальных всё нормально", угадывалось, что наши все-таки тоже посещают учебное заведение, мы осознали, что делать нам на родительских собраниях нечего. Тем более, что ехать до школы было больше часа. Час туда, час обратно, часа два-три там - и так трижды за одну неделю? Каждый месяц? Чтобы о наших детях ничего нового не узнать? А вот на кой ляд нам это сдалось?
В общем, мы стали родителями-подпольщиками. Вроде есть, а вроде не совсем. Деньги на классные нужды передаем через детей, если что - звоним или пишем записки. Но не ездим.
Так прошло несколько лет.
Старшие благополучно получили аттестаты и учились в институтах. Последнее перед выпускными экзаменами родительское собрание - у младшего сына.
Не знаю, почему, но у меня вдруг, этак внезапно, прорезалась совесть. И начала канючить: ну давай, мол, все-таки сходим... последнее собрание... последний ребеночек... детство заканчивается... и прочее в этом роде.
Промучившись несколько дней, поделилась сомнениями с мужем.
- Знаешь, сын в последнее время сам не свой. Мне кажется, у него что-то не так в школе. Дело не в учебе, оценки хорошие, а в чем дело, не говорит. Что-то мне это не нравится. Давай может, сходим к нему на собрание?
- А что? - ответил муж. - Давай сходим, это будет даже мило. Хоть на классную даму сынулину посмотрим, определим: действительно она классная, или просто так называется!
Иногда у моего мужа странноватое чувство юмора.
В тот день было солнечно и тепло. Я подумала, что позорить сына нельзя никак. И если мы уж столько лет в школу даже глаз не казали, то сегодня надо быть на высоте.
Взбила и налачила прическу, накрасила ресницы и губы (практически подвиг, не люблю!), даже нашла время и сделала маникюр. Надела туфли на шпильках, юбку модного покроя и лаковую розовую куртку. Словом, превзошла самое себя.
Если бы начальник увидел меня тогда, непременно повысил бы зарплату. Он-то привык наблюдать типичную программершу - встрепанную, с очками на лбу и с сигаретой в зубах, в свитере или футболке и джинсах. Хорошо, если не дырявых. А тут! А теперь!
Но с зарплатой я обломалась: в этот день у начальства, естественно, как раз случилась местная командировка, так что мне пришлось ограничиться созерцанием отвисших челюстей наших экологов и вытаращенных глаз девиц из планового отдела.
Но работы над собой мне оказалось мало. Я, чувствуя себя Пигмалионом, позвонила мужу и самым наиласковейшим тоном попросила надеть костюм. Он так удивился, что не заспорил. И я как-то расслабилась. А зря!
Встретиться мы должны были уже у порога школы. В своей черной куртке и капюшоне муж не вызывал подозрений. Тем более, что из-под нее виднелись тщательно выглаженные черные брюки. Правда, мелькнула мысль, что я что-то упускаю, но быстро исчезла...
В класс вошли в последнюю минуту, почти все места были заняты. Но стоять не пришлось - у задней стены стояло несколько стульев, там мы и устроились. Хотя некоторые папаши и пытались уступить мне места поудобнее - не зря, получается, старалась.
Муж снял куртку и повесил ее на спинку стула.
Да, я ожидала, что он будет выглядеть эффектно. Но не настолько! Он надел ярко-оранжевую рубашку-ковбойку и коричневую кожаную безрукавку. А черные брюки напоминали то ли о приключениях Мориса-мустангера, то ли о гверильясах. На широком кожаном поясе красовались какие-то хреновины - подвески, что ли? Среди них, кажется, присутствовали ножны, и вроде бы даже кобура! Швы отделаны заклепками, на карманах металлические накладки... мама дорогая, я припомнить не могла, чтобы когда-либо видела на нем что-то подобное. И довершали картину пышные темные волосы по плечам, борода и усы. Нет, он всегда носил длинные волосы. И усы с бородой, конечно, тоже новостью не были. Но обычно волосы он забирал в хвост! А тут распустил - и они оказались длиннее моих!
- Где резинка? - прошипела я.
- Потерял.
Чистый взгляд не оставлял надежд.
Вошла учительница.
Мне оставалось утешаться тем, что мимо родителей мой красавец прошел еще в куртке, а сейчас никто точно оглядываться не будет. От педагога же мы далеко, и скорее всего, надежно прикрыты чужими спинами.
Собрание потекло совершенно как обычно... мы отметились на листке с надписью "присутствовали" - причем я долго искала ручку, не нашла и в конце концов поставила галочки карандашом для глаз... потом с нас собрали деньги... потом начались разговоры. Скукота! наш сынуля не упоминался. Мы сидели вначале просто так, слушали. Потом я начала читать цитаты под портретами писателей-классиков, развешанными по стенам в невозможном количестве. Потом - учить их наизусть.
А потом неожиданно услышала голос учительницы:
- И, как обычно, должна похвалить наших отличников. У них никаких проблем, к экзаменам они готовы, единственно, есть вопрос к Юрию. Я смотрю по списку, его родители сегодня здесь?
Я вытянула шею, поймала ее взгляд и кивнула. Она попыталась улыбнуться, но недовольство так и не ушло с ее лица.
- Понимаете, - с нажимом, как-то агрессивно-напористо начала она, - ваш сын не желает стричься как все даже к экзаменам! Нет, я не спорю: ему действительно идет эта прическа "под Битлз", и сейчас не советское время, но все-таки! Ведь приедет комиссия, а его пристрастие к ярким цветам! Это же ужас какой-то! Он же способен надеть форменный пиджак прямо на темно зеленую водолазку! Или на вишневую рубашку! Прилично, но ведь, согласитесь, ярковато! И прядь еще эта, осветленная! Ну куда это годится! Он ведь блестяще учится, но по его виду такого даже нельзя предположить!
Она еще раз попыталась мне улыбнуться и у нее опять не получилось. Вышла сердитая гримаса.
- Будьте любезны, сделайте что-нибудь! Поговорите с сыном сами! А еще лучше, попросите отца, пусть он воздействует!
И тут наш папа-в-оранжевой-ковбойке встает и лучезарно, радостным баритоном, заявляет:
- Ну конечно, я воздействую! Не сомневайтесь, сегодня же!
Учительница резко села на стул - скорее свалилась,чем села. Явно ноги подкосились.
Минуты полторы хлопала глазами, а потом пролепетала:
- Нннне нужно... спасибо... ваш сынуля... ваш Юрочка - такой хороший мальчик... и, знаете, не так уж ярко одевается... и прическа у него, знаете... так идет ребенку... у меня к нему вообще никаких претензий нет... отличник, знаете... гордость школы...
Муж еле сдержался, чтобы не хихикнуть. Этого никто не заметил, но я-то хорошо его знаю: у него дрогнула правая бровь.
Он картинно посмотрел на часы и сказал:
- Пойдем, солнышко. Кажется, мы уже все узнали.
Кивнул учительнице и остальным:
- До свидания! - галантным жестом подал мне руку, подхватил куртку, и мы вышли из класса.
Учительница, не оборачиваясь, молчала и смотрела в пол. Родители смотрели вслед с разной степенью обалдения во взорах.
Могу поклясться, что перед тем, как прикрыть за собой двери, мой муж оглянулся и подмигнул им.
А хохот раздался только когда мы уже отошли шагов на пять по коридору - никак не раньше. Неожиданно, я даже споткнулась
Он меня подхватил, взглянул прямо в глаза и сообщил:
- Между прочим, я так и предполагал, что она не такая уж классная.
На следующий день сын вернулся из школы довольный. Он улыбался! У него глаза блестели!
- Знаешь, мам, мы сегодня решали контрольную, аналогичную той, что на ЕГЭ - представь, я ее за сорок минут прикончил, и потом еще два варианта успел!
У него было прекрасное настроение. Точно не из-за контрольной.
А я поняла, что если чего-то не понимаю в действиях и словах своего мужчины, значит, надо просто ему верить.
Он-то уж точно знает, что делает!
Комментариев нет:
Отправить комментарий